Создавая истину - Страница 3

Вот. Посмотрите фотографии. Здесь чётко видно, что на острове, образованном руслом и старицей реки, на мысу, прикрытом высотой сорок четыре, сейчас оборудуется позиция для гаубичного дивизиона. Вероятно, за этим шагом последуют и другие. А потому времени у нас крайне мало. – Генерал взял циркуль, установил его на отмеченной позиции и провел дугу. – Как видите, отсюда русские гаубицы без труда накроют огнем нашу лазейку и превратят её в адское пекло.

Конрад представил себе 122-миллиметровые гаубицы, без устали посылающие увесистые туши снарядов в проход между каменистых холмов, и поежился.

– Так точно, господин генерал.

– Посмотрите, гауптман. Здесь, выше по течению, сапёры оборудовали спуск. Честно скажу, не ахти какой, но, в отличие от наших Т-IV, ваши Т-VI пройдут.

– В батальоне их всего четыре штуки, – напомнил Маркс.

– Больше и не потребуется, – заверил генерал. – Глубина брода в самом глубоком месте около двух метров. Но, правда, течение быстрое. Однако для «Тигра» течение – не проблема. Главное, что дно каменистое и сможет выдержать танки. – Командующий дивизией внимательно поглядел на танкиста. – По утверждению наших конструкторов, Т-VI способен преодолевать водные преграды глубиной до трех метров?

– В инструкции так написано. Однако испытать лично пока не пришлось.

– Что ж, будем молить Бога, чтобы уж два-то метра они преодолели. Значит, так. Слушайте. Вот здесь, – командующий дивизией указал карандашом на синюю жилку реки, вьющейся по каменистому руслу, – вы переправляетесь на противоположный берег и следуете вот сюда. – Карандаш продолжил движение и упёрся в поросший лесом холм. – Высота сорок четыре. Угол возвышения склона: тридцать два градуса – для ваших танков это не предел. Переправляться будете ночью, вернее под утро. Оборудуете себе основную и резервные позиции, а на рассвете мы начнём отвлекающее наступление, чтобы прикрыть вашу атаку.

Пока они будут заняты обстрелом горловины, ваша задача накрыть дивизион из танковых орудий и, сами видите, расстрелять его почти в упор. Как только мы получаем от вас сигнал, начинается основное наступление. Вот так-то, герр гауптман. Есть вопросы?

– Есть, герр генерал. Здесь обозначена позиция русских. Нам придётся идти через неё. А это шум…

Генерал загадочно улыбнулся:

– Не беспокойтесь. Шума не будет. Этим уже занимаются. Главное, вы безукоризненно выполните свою задачу. Я в вас уверен, гауптман.

Конрад снова щелкнул каблуками, заученно вытягивая руку в приветствии.

– Поужинайте, проверьте машины, отдохните. Я дам команду, когда придёт время.

Командирская «эмка» затормозила у берега. В том месте, где ещё совсем недавно стоял деревянный мост, дымились обгоревшие устои и густо плавала вверх брюхом оглушённая рыба.

– Вот это номер, – вылезая из машины, присвистнул майор Певчих.

– О, глядите! Наши хлопочут, – отозвался ефрейтор Григорьев. – Вон Редькин, Хайрутдинов, Ивашко. А вон и Медуза, – вестовой указал на стоявшего поодаль лейтенанта, о чём-то оживлёно переговаривавшегося с местным дедком. В подступавших сумерках его фигура была уже еле различима, но характерная манера двигаться не оставляла сомнений.

– Какой он тебе Медуза, – нахмурился майор. – Лейтенант Гершельзон. Или, если совсем по свойски, – Иван Осипович.

Он вспомнил первое знакомство с политруком дивизиона. Ещё год тому назад, когда тот прибыл в часть после ускоренных офицерских курсов.

– Чудно, – поднимая тогда глаза от сопроводительных документов, сказал он, – Гершельзон Иван Иосифович… Имя вроде нашенское. А фамилия с отчеством – не русские.

– Я – еврей, – вытянувшись по стойке «смирно», доложил молодой офицер. – А имя, между прочим, тоже еврейское – Иоханан.

Певчих только отмахнулся:

– Будет тебе врать. А скажи-ка, мил-человек. У тебя тут написано, что ты боксом занимался. Это что ж, правда? Или так, для красного словца?

– Так точно. Чистая правда. Занял четвертое место в открытом чемпионате Москвы.

Командир дивизиона скептически поглядел на худощавую фигуру младшего лейтенанта:

– Ой, политрук! Что-то я тебе не верю. Ну ты ж еврей?

– Еврей.

– Ну и где ж такое видано, чтоб еврей – и вдруг боксер. Они все больше со скрипочкой или там врачами.

– Это нелепое заблуждение! – Вспыхнул молодой офицер. – Между прочим, в прошлом веке был даже такой чемпион Англии – Даниэль Мендоза. Он первым начал использовать удар, который теперь называется апперкот. А тогда в честь Мендозы его именовали «еврейский крюк».

– Мендоза, – хмыкнул Певчих, разминая свои тяжеленные кулаки. – Ну хорошо, когда Мендоза. А давай-ка, политрук, выйдем на двор да схлестнемся. Или слабо?

Молодой офицер замялся:

– Так ведь это штрафбат…

– Да пустое. Если что – говори: я приказал.

Певчих выглянул в окно крестьянской хаты, в которой тогда располагался штаб дивизиона:

– Эй, Григорьев! Ко мне бегом марш.

Расторопный солдатик через мгновение появился на пороге комнаты.

– Вот. Будешь свидетелем, что я приказал нашему Мендозе, в смысле младшему лейтенанту Гершельзону, для поднятия боевого духа сразиться со мной на кулачках.

– Есть! – выпалил солдат.

– Ну что? Идём? Или будешь сейчас рассказывать, что перчаток нет? Или что весим мы с тобою по-разному?

– Приказы не обсуждаются, – пожал плечами Гершельзон.

…Бой длился недолго. Увернувшись от первых двух тяжеленных ударов, политрук вдруг как-то незаметным коротким движением сбил правую руку командира и мощно атаковал боковым в челюсть. Певчих едва успел мотнуть головой и подставить левое плечо. И в тот же миг точно фугаска взорвалась в голове. Он почувствовал, как снизу в подбородок врезается жесткий, точно чугунный, кулак младшего лейтенанта. Искры брызнули из глаз, и вдруг будто кто-то погасил свет. Пришел в себя Певчих от струи холодной воды из ведра.